Пепел Марнейи - Страница 85

Вокруг опять завертелось человеческое месиво, разящее по́том и кровью, с переменным успехом исторгающее заклятия, и я потерял Хальнора из виду. Пора было уходить. Потратив остатки сил на то, чтобы нанести как можно больше ущерба всем, до кого дотянусь, я вытащил из-за пазухи теперь уже свой собственный «клинок жизни» и вогнал себе в сердце по самую рукоятку, улыбнувшись напоследок. О, какие у них были физиономии… Меня ведь Унбарх тоже приказал брать живьем, и, значит, примерно накажет виновных за оплошность, а виноваты у него, как водится, будут все те, кто находился поблизости. Безделица, а приятно.

В остальном же ничего приятного не было. Став бестелесным духом, я обнаружил, что из-за вашей треклятой сетки не могу ни перемещаться по окрестностям, ни действовать иными способами. Расстарались вы на славу – и было бы ради чего! Единственное, что мне удалось, это принять меры, чтобы не оказаться захваченным, но добраться до Стража Мира и защитить его я не мог, поблагодарите за это самих себя.

Зато я все видел.

Как израненного Хальнора приволокли к Унбарху и швырнули на колени. Он попытался подняться, а Унбарх величаво пнул его в лицо, выбив уцелевшие в драке зубы.

Как горела Марнейя и гибли в огне мои несчастные подданные. Воспользоваться ядом бирюзовой песчаной змейки, чтобы уйти без мучений, почти никто не додумался. Жизнь – величайшая из драгоценностей, но если ты не способен при определенных обстоятельствах от нее отказаться, это столь же величайшая беда. Впрочем, я-то никогда об этом не забывал, при всей моей любви к жизни.

Как пытали Хальнора. На спине у него начертали аргнакх, чтобы он не умер раньше времени, а потом взялись за дело Унбарховы палачи. Глядя на это, я сходил с ума от бессильной ярости и думал об отмщении – и Унбарху, и его верным холуям, и этому милосердному паршивцу, который пренебрег моим советом и «клинком жизни». Город он, видите ли, защищал! Когда встретимся в следующий раз, я с ним расквитаюсь за то, что мне пришлось мучиться, наблюдая за его мучениями, он у меня еще наплачется…

Так я думал тогда, теперь-то решено, что никакой следующей встречи не будет, ибо узнал я из пророческого видения, при каких обстоятельствах она может состояться – но об этом позже, если не пропадет охота рассказывать. А тогда я пытался осторожно, не задевая нитей силы, подобраться к нему, чтобы содрать со спины удерживающий знак, хотя бы вместе с живой плотью, и одним махом утащить его на ту сторону. Не знаю, удалось бы мне это сделать или нет, но я попросту не успел: через ячейки вашей сетки можно было просачиваться разве что со скоростью улитки. Почтеннейшие и беспристрастнейшие, в расправе со Стражем Мира вы оказали Унбарху воистину бесценную подмогу! Нимало не преувеличивая, можно сказать, сыграли решающую роль».

Заметка на полях: Не стал я сие злобное обвинение недрогнувшей рукой вымарывать и облился слезами горькими, ибо заслужили мы порицание, поддавшись на уговоры искусные. Обещал нам Унбарх, что покончит раз и навсегда с Тейзургом, который всем досаждает и никого не чтит – и что же мы за доверие наше получили? Тейзург охальный как гулял по свету, так и гуляет, и при силе остался, и злее прежнего сделался, а Страж Мира Сонхи погублен и проклят. Одно скажу: горе нам, горе!

Лиузама ревела в голос, утирая глаза рукавом и тут же снова всхлипывая. Убрав свиток в футляр, Гаян повел ее из кельи наружу, прогуляться по каменной галерее с глядящими в небо арками, которая опоясывала замок над вершинами черных скал.

«Я уловил, что на истерзанного Хальнора наводят какие-то крайне скверные чары, а после им занялись целители. Вправили вывихнутые суставы, смазали целебной дрянью ожоги, зарастили на скорую руку раздробленные кости, кое-как прилепили на место лохмотья содранной кожи. Убрали со спины аргнакх. Я понял, что сейчас его будут убивать, и с облегчением подумал: «Ага, хорошо, маленький мерзавец, скоро увидимся! Первым делом я выскажу тебе все, что у меня на уме, а потом окажу первую помощь. Или лучше наоборот? Ладно, там разберемся…» Не догадывался я о том, что произойдет дальше.

Мальчишку привели в чувство, и тут Унбарх давай его поздравлять и хвалить: он-де герой, превосходно справился с заданием – и Марнейю сжег, никого оттуда живым не выпустил, и Тейзурга убил! Недавние палачи стояли вокруг в почтительном молчании. Хальнору сообщили, что в схватке со мной ему жестоко досталось (надо же было как-то объяснить его плачевное состояние!), но диверсант из него получился отменный, оправдал ожидания.

– Я сжег город?.. – прошептал мальчишка, глядя на черное пепелище, простирающееся на месте Марнейи.

И, само собой, тут же об этом «вспомнил», ибо Унбарх своими чарами затуманил ему память и вложил ложные воспоминания.

Меня охватило такое бешенство, что нити силы вокруг начали подрагивать, и пришлось поскорее смирить эмоции, уподобившись индифферентному вздоху пустоты. К счастью, вы к тому времени изрядно выдохлись и ничего не заметили. В сердцевине моего бесплотного существа продолжала клокотать ярость. То, что Хальнор – якобы мой убийца, никак не могло добавить ему желания встретиться со мной в будущем: люди обычно избегают тех, кого когда-то убили, и правильно делают. И кроме того, меня давно уже никто не убивал – каждый раз, оказавшись в безвыходном положении, я пускал в ход «клинок жизни», оставляя врагов ни с чем, не считая трупа – и допустить, что меня мог бы укокошить семнадцатилетний ученик, пусть даже весьма способный к боевой магии… Да я бы за одно это все выстраданные планы Унбарха разнес вдребезги.