Пепел Марнейи - Страница 84

– Хорошо, – его чуть-чуть отпустило, он даже слабо улыбнулся.

А я добавил:

– Будем считать, что ты мне дал обещание, и теперь ты просто обязан выбраться отсюда живым или мертвым, но так, чтобы с тобой все было в порядке».

Лиузама начала потихоньку всхлипывать.

– Сделаем перерыв? – предложил Гаян, прервав чтение. – Как раз пора в трапезную. И не плачь, это же дела далекого прошлого.

– Да ведь я уже знаю, что будет дальше, а они еще не знали… И ни в какую чайную они так и не пошли.

«Несмотря на свою тревогу и тоску тем вечером, назавтра Хальнор был собран и решителен. Этакая бодрость смертника. Мне это не нравилось, но я, видите ли, думал, что все обойдется: умрем, невелика беда для таких, как мы. Каюсь, я допустил ряд ошибок, но что такое мои просчеты в сравнении с тем, что натворили вы – почтеннейшие и беспристрастнейшие помощники Унбарха!

Первый мой промах: я не убил Хальнора на рассвете, полусонного, когда он ничего такого от меня не ждал и не успел бы среагировать на удар. Как же я потом локти грыз, сожалея об упущенной возможности…

Собравшиеся перед дворцом горожане воинственно вопили: «Тейзург, мы с тобой!» Меня это даже немного тронуло, хотя не выношу такого гвалта. Сделав знак, чтобы все замолчали, я обратился к ним, положив руку на плечо стоявшего рядом союзника:

– Это Хальнор, он наш друг! Вы видели вчера, как он дрался в небе, защищая Марнейю! Сегодня мы опять вместе пойдем в бой!

Толпа воодушевленно заорала: «Тейзург и Хальнор, мы с вами!» Если бы речь шла об отражении набега кочевников, они бы, вполне вероятно, выстояли, но толку от простых смертных в войне магов… А приободрить Хальнора, как я того хотел, не удалось: он еще острее ощутил свою придуманную ответственность за этих людей и еще больше помрачнел. Мы ведь оба понимали, что вдвоем против целого войска нам Марнейю не спасти, но если я относился к летальной перспективе философски – был город, нет города – то он не желал с этим мириться.

– Запомни вот что, – сказал я, когда ополченцы разбежались по своим местам. – Если я брошу в тебя «клинок жизни», замри и не шарахайся. Так будет лучше и для тебя, и для них. На худой конец мы сможем помочь им с той стороны: хотя бы поскорее перетащим туда тех, кто будет умирать в агонии. А вот если тебя возьмут в плен, ты никого не выручишь. Самое правильное, если ты сам пустишь в ход свой «клинок жизни», а нет, так позволь это сделать мне. И не забывай о том, что мы с тобой друг другу обещали.

Он поглядел так, словно уже забыл, и я напомнил:

– Я тебе обещал угробить божественные планы Унбарха. А ты мне обещал долгую беседу в тихой уютной чайной при свете заката.

– Хорошо, – он все-таки улыбнулся.

Взлететь, как накануне, мы не смогли, за что спасибо почтеннейшим и беспристрастнейшим. Ваша «троекратная сеть» накрыла весь город и нависала над самой крышей дворца. Можете, гм, гордиться… Для тех, кто не из почтеннейших, поясняю: «троекратная сеть» плетется из незримых нитей убийственной силы, и на каждом конце должно стоять по магу, поддерживающему свой участок в активном состоянии. «Троекратной» ее называют, поскольку она простирается по всем трем протяженностям, и ячейки ее подобны не квадратам, а кубикам. Для нас с Хальнором это означало: не прорвешься.

Пока добровольные прислужники Унбарха, оставаясь в безопасном отдалении, держали сеть, сам он с оравой своих адептов подошел к воротам Марнейи.

Сотни полторы их было, не меньше. Мы вышли им навстречу, накрыв оставшийся позади город «нерушимым шатром». Хальнор это сделал, потому что хотел защитить жителей, а я – потому что лютая злость меня под конец разобрала: городишко неказистый, но все ж таки мой! Не люблю, когда ломают мои игрушки.

Прежде чем все закончилось, мы положили двух высших магов и семнадцать младших, не говоря о десятках раненых. Точные цифры я узнал уже после, а тогда было не до того, чтобы считать их. Сначала мы дрались в демоническом облике, потом перекинулись обратно – или, точнее, нас «перекинуло», так как силы были на исходе. Я заранее решил, что уйду вторым, и старался от Хальнора не отдаляться.

Одна из последних картинок: он стоит, пошатываясь, перемазанный своей и чужой кровью, завязанные на затылке волосы напоминают красно-бурую паклю, и лицо в крови, только белеют оскаленные зубы. Я понял, что о своем «клинке жизни» он забыл и вряд ли вспомнит, его мысли заняты одним-единственным: он защищает Марнейю. О себе он заботиться не станет – что ж, тогда я о нем позабочусь, в конце концов, я это предвидел.

Хлестнув заклятиями, как плетью, по окружившим меня мерзавцам – кто-то отшатнулся и завыл, кто-то повалился на кровавый песок, – я извлек из-за пазухи метательный нож с ослепительно сияющими на клинке рунами Освобождения, Памяти, Силы и Жизни.

– Хальнор! – заорал я не хуже, чем мои горе-ополченцы с позеленевшими от долгого бездействия бронзовыми мечами.

На миг наши взгляды намертво сцепились, и я метнул нож, моля всех, кто меня слышит, чтобы мальчишка не шелохнулся.

Я целил ему в сердце, и я бы не промазал – швырять ножи и прочее в этом роде я умею не хуже, чем плести чары. Но Унбарх приказал своим холуям взять Хальнора живым, и один из них, младший боевой маг Бречьятох Куду Этеква, ринулся наперерез сверкнувшему на солнце клинку. Его понятливости хватило, чтобы сообразить, что это значит, однако не хватило на то, чтобы просчитать отдаленные последствия своих действий. Двадцать шесть лет спустя после тех событий он исчез, и где он сейчас находится – знаю только я, но вам не скажу. А тогда он словил в плечо «клинок жизни», предназначенный Хальнору, и повалился на бок, потеряв равновесие – настолько силен был мой бросок. Неопасная рана. К несчастью для себя, Бречьятох Куду Этеква выжил.