Пепел Марнейи - Страница 92

Затихающие в потемках шаги. Наконец-то Гаян остался наедине с плывущим в синеве полумесяцем.

«Я недалеко ушел от Дохрау. Чтобы воспользоваться «иглой грядущего», сперва надо тронуться умом, но я решил, что сделаю это, и сделал. Естественно, я имею в виду ворожбу, а не окончательное прощание со здравым рассудком.

Чем шире та область, которую вы пытаетесь охватить, гадая на будущее, тем больше там размытого и неопределенного. Чем она уже, тем больше вы получите такого, что может произойти с достаточно высокой степенью вероятности. «Игла», как отсюда следует, самый верный способ, но увидеть и постичь посредством иных ощущений вы сможете лишь то, что находится в точке, которую пронзит ее острие. Для меня это было в самый раз, меня ведь интересовало только одно – встреча с Хальнором.

Все бы ничего, но способ этот зверски болезненный. Я чуть не умер, вогнавши себе в сердце незримую ледяную иголку. Обладателям слабого здоровья не рекомендуется брать с меня пример. Лед начал таять – это, между прочим, тоже несказанно мучительно, зато пока он тает, можно рассмотреть крохотный фрагментик вероятного грядущего. Стоит добавить: если там есть, что рассматривать.

Более всего я боялся очутиться в пустоте – сие означало бы, что мы с Хальнором вовек не встретимся.

…Лестница, полого обвивающая толстую белую колонну, испещренную где погуще, где пореже разноцветными точками. Словно ее забрызгали краской, но выглядит прелестно и необычно. Рядом кто-то есть, мы держимся за руки… Или немного не так, я пытаюсь вырвать руку, а женщина в одежде служанки вцепилась мертвой хваткой и не отпускает. Еще кто-то поднимается нам навстречу. Внизу, на той ступеньке, что возле поворота, сидит кот неведомой породы, наяву я не видел таких пушистых. Глаза цвета светлого янтаря смотрят настороженно, с явственным неодобрением: умел бы говорить – сделал бы людям замечание.

Невзирая на пронизывающую боль в груди, я рассмеялся – и мигом вывалился оттуда в реальность. Какой же убогой показалась мне после этого видения сводчатая комната с потемневшей штукатуркой и масляной лампой в закопченной нише! Зато я видел Хальнора.

Да, в первый момент я подумал, что Хальнор – это кот: очевидно, я все-таки изловил его и забрал к себе во дворец, уже какая-никакая перемена к лучшему. Почему не похож на болотную рысь? Мало ли почему, помесь с другой разновидностью… И где еще могла бы находиться эта белая лестница, залитая хоть и не солнечным, но почти столь же ярким светом, исходящим из рассыпанных по лазурному потолку светильников, подобных прирученным звездам, если не у меня во дворце?

Прошу иметь в виду: «игла грядущего» причиняла мне сильную боль, поэтому некоторая замедленность мыслительного процесса в тот момент для меня извинительна.

Однако что-то было не так… Чувства, которые я там испытывал: бессильная ярость и оскорбленная любовь, осознание ужасающего проигрыша и нежелание сдаваться. Невещественный лед проколовшей мое сердце «иглы» пока еще не растаял до конца, и я снова зажмурился, проваливаясь туда. Мало узреть картинку из грядущего, надо еще и понять, что именно вы узрели.

Кот, сидевший на нижней ступеньке и глядевший на нас с царственным кошачьим укором, не имел никакого отношения к Хальнору. Это был просто-напросто домашний кот, сногсшибательно роскошный и в то же время самый что ни на есть обыкновенный. Я-то в первый раз сосредоточил внимание на нем, а надо было смотреть на юношу, который появился из-за изгиба лестницы.

Впрочем, там я поймал его присутствие краем глаза, потому что выяснял отношения с дамой. Или, вернее сказать, она со мной выясняла отношения. Тем не менее я его заметил и рассмотрел. Как вы уже, наверное, поняли, это был Хальнор. Или не был, а будет? Речь ведь о грядущем… Но с другой стороны, сам эпизод с ворожбой и видением принадлежит минувшему, поэтому не буду блуждать в дебрях глагольных времен, а расскажу суть.

Юноша лет семнадцати-восемнадцати, и сложением, и даже чертами лица напоминающий того Хальнора, вместе с которым мы дрались за Марнейю. Те же лучистые темные глаза, но при этом волосы, как у туземца с Орзунских островов – в этой дикой шевелюре не хватало только птичьих перьев и священных веточек с ягодами алой сайсабии. Полукровка? Несмотря на это, он занимал достойное положение в обществе: на нем были доспехи со сверкающей эмблемой городской стражи на груди, на поясе пара футляров с оружием, украшенных такими же эмблемами, под мышкой он держал круглый шлем, снабженный стеклянным забралом. Не раб, не нищий – сын зажиточных вольных горожан, юный воин на государственной службе.

Понимаю, кое-что в этом описании кажется странным, но я, раз уж взялся рассказывать о своем видении, стараюсь быть точным в деталях. Да, забрало стеклянное, но это стекло прочнее иной брони, а вместо меча и кинжала – изогнутые предметы относительно невеликих размеров, нечто вроде жезлов, мечущих молнии и заклятия, какими увлекаются некоторые маги. Возможно, в грядущем сия направленность возобладает? Так или иначе, там я знал, что стеклянное забрало – не ерунда, а превосходная защита, и в футлярах у него на поясе находится смертоносное оружие. Доспехи тоже, кстати, выглядели занятно: нигде ни завязок, ни пряжек – не латы, а куртка и штаны из сплошного текучего металла, который никаким клинком не разрубишь. Обычное обмундирование городской стражи, об этом я тоже был осведомлен. Впрочем, хватит подробностей, которые могут сойти за небылицы.

Еще там была девушка, вцепившаяся в меня, как разъяренная пантера в кусок мяса, который пытается от нее убежать. Красивая сероглазая северянка. Нечесаные волосы длиной почти до колен небрежно стянуты тесемкой на затылке. Это выглядело кощунственно, ведь за обладательницу таких волос – при условии, что они здоровые и ухоженные – на рынке рабов заплатят, как за две дюжины стриженых красоток.